Помощники из Гластонберийского аббатства

Одно из самых драматичных доказательств того, что полученные методом автоматического письма послания и впрямь могут быть продиктованы существами (сущностями) из загробного мира, получено на раскопках в Гластонберийском аббатстве.
В 1191 году Гластонберийское аббатство вступило в пору расцвета: толпы паломников устремились к месту захоронения короля Артура.

У аббатства богатая история. Оно было основано в первой половине V века святым Патриком перед его отбытием с миссией в Ирландию.
В 1539 году на него положили глаз силы Реформации. Посланники короля Генриха VIII казнили аббата Ричарда Уайтинга, конфисковали богатства, разорили земли, разрушили постройки.
За четыре с лишним столетия руины были занесены песком и глиной, поросли сорняками.
В 1907 году развалины купила англиканская церковь. К этому времени никто уже не помнил, что скрывается под заносами.
Церковь назначила 43-летнего археолога Фредерика Блая Бонда руководителем раскопок. Признанный специалист по готической архитектуре, Бонд уже имел за плечами опыт реставрации нескольких памятников средневековья. Однако наниматели не знали о другой стороне его натуры: горячем увлечении парапсихологией.
В задачу Бонда входило обнаружение двух часовен, чье местоположение к ХХ веку стало тайной для всех. То были часовни Лоретто и Эдгара, возведенные предпоследштм аббатом Гластонбери Ричардом Биром.

Кроме того, Ричард Бир оживил и всячески пропагандировал легенду об Иосифе из Ариматеи — дяде Иисуса-Назаретянина. Согласно легенде, Иосиф дважды посетил аббатство: один раз, когда Иисус был ребенком, и второй — после его распятия. Иосиф доставил в аббатство Святой Грааль — чашу, из которой ученики Иисуса пили на Тайной вечере.
В своей работе Бонду пришлось столкнуться с серьезными трудностями. У него не хватало средств на проведение полномасштабных раскопок, а между тем ему дышал в затылок конкурент-архитектор, официально назначенный для резервации его находок, однако на деле стремившийся сам их найти и пожать лавры. Поэтому Бонд решился на то, что он называл «психологическим экспериментом», — иначе ему оставалось только положиться на собственные догадки. Эксперимент заключался в непосредственном контакте с потусторонним миром посредством автоматического письма.
7 ноября 1907 года во второй половине дня Бонд и его друг Джон Аллейн Бартлет сели за простой деревянный стол в бристольском офисе Бонда, чтобы впервые попытаться вступить в переговоры с давно усопшими.
У Бартлета был солидный опыт занятий автоматическим письмом. Он привел карандаш в легкое соприкосновение с бумагой, а Бонд мягко коснулся пальцами его другой руки. Некоторое время бесцельно проблуждав по бумаге, карандаш начал вычерчивать контуры, в которых Бонд узнал план Гластонберийского аббатства.
Потом карандаш вывел прямоугольник в восточной части аббатства, за главным алтарем. После просьбы сообщить подробности карандаш (или существо, управлявшее им через Бартлета) подтвердил, что это — построенная аббатом Биром часовня Эдгара; впоследствии аббат Уайтинг внес в постройку изменения.
Потом карандаш обозначил на чертеже другую часовню к северу от главного здания аббатства.
На вопрос, кто все это пишет, последовал ответ:
«Йоханнес Брайант, монах и вольный каменщик» (то есть масон).

По прошествии четырех дней им удалось выяснить, что Брайант умер в 1533 году и был хранителем часовни во времена правления Генриха VII.
Оказалось, что монахи Гластонберийского аббатства сами жаждут общения. Дальнейшие сеансы автоматического письма, проводившиеся Бондом и Бартлетом в течение нескольких месяцев, позволили получить массу полезных сведений о старинных постройках аббатства. Все они предположительно исходили от давно умерших монахов. Каждый из них имел свой индивидуальный почерк, добросовестно воспроизводимый Бартлетом на бумаге.
В мае 1909 года, приступая к раскопкам, Бонд стоял перед дилеммой: то ли следовать указаниям с того света, то ли убедить себя в том, что они с Бартлетом все это выдумали, и положиться на удачу. В известном смысле у Бонда не было выбора: шансы в обоих случаях были одинаковы.
И он доверился монахам.
В назначенный срок землекопы под руководством Бонда вырыли траншею в восточной части выступающих из-под земли развалин и обнаружили высокую, в тридцать футов длиной, стену, о существовании которой никто не подозревал.
Дальнейшие раскопки привели к появлению на свет остова архитектурного сооружения, которое не могло быть не чем иным, как часовней Эдгара. Ее отыскали в том самом месте, где указывали монахи (к тому времени начавшие называть себя «компанией из Авалона» и «наблюдателями с того света»).
Бонд раз за разом убеждался в надежности автоматического письма.
К примеру, ему «сказали», будто крыша часовни окрашена в золотой и малиновый цвета. Действительно, рабочим стали попадаться арочные украшения со следами золотой и малиновой краски.

Монахи утверждали будто окна часовни выполнены из голубого мозаичного стекла. Среди руин нашли соответствующие осколки, что было удивительно, потому что для того периода было характерно белое или золотое стекло.
Еще сильнее Бонда удивило утверждение монахов о существовании в восточной части часовни двери, ведущей на улицу. В большинстве церквей вообще не бывает дверей позади алтаря, но часовня Эдгара оказалась исключением.
Монахи сообщили ему точные размеры часовни, и поначалу Бонд отнесся к ним скептически: уж больно велики, но монахи не подвели и на этот раз.
«Компания из Авалона» привела массу сведений, объясняющих все эти находки. Но даже будучи убежден в их достоверности, Бонд не мог огласить их, не раскрывая своих источников.
Одной из самых загадочных находок (во всяком случае, официальные источники об этом ничего не сообщали) стало захоронение очень высокого (в нем было семь футов росту) мужчины, чей скелет лежал без гроба за пределами аббатства, вплотную к южной стороне нефа. В ногах у него покоился чей-то череп.
Согласно утверждениям «компании из Авалона», скелет принадлежал монаху по имени Радульфус, прибывшему в Англию в 1087 году, вслед за норманнами во главе с Вильгельмом Завоевателем. Вильгельм назначил в Гластонбери своего аббата по имени Турстан; Радульфус выполнял при нем обязанности казначея.
Перед своей смертью, наступившей в весьма преклонном возрасте (он прожил 103 года), Радульфус попросил, чтобы его похоронили как можно ближе к его любимой церкви.
Но откуда взялся череп?
О черепе монахи поведали прелюбопытную историю. Турстан и норманны жестоко обращались с монахами-саксами, хозяйничавшими до них в Гластонбери, и даже в какой-то момент инспирировали побоище, в котором изрядное число саксов пало от рук солдат-норманнов.
В ответ саксонский граф Эвульф из Эдгарли напал на норманнов. Сразившись в поединке с Радульфусом, он ранил его боевой секирой, но в конце концов Радульфус заколол Эвульфа. Его похоронили на территории аббатства.
Когда несколько десятков лет спустя монастырская братия копала могилу для Радульфуса, лопаты наткнулись на кости Эвульфа. По странному совпадению он был захоронен в том самом месте, которое выбрали для Радульфуса. Бывшие врата соединились после смерти, их кости перемешались в одной могиле.
Бонд провел несколько месяцев над старинными манускриптами, стремясь отыскать какое-нибудь документальное подтверждение полученным при помощи автоматического письма откровениям «очевидцев». Не сохранилось ни одного письменного упоминания об Эвульфе; ни один исследователь того периода о нем ничего не слышал. Но в конце утомительной одиссеи по страницам хроник Саксонской и Норманнской Англии Бонду удалось установить, что в IX веке в Сомерсете существовал графский дом Эдгарли; из этого Бонд заключил, что они-то и были предками Эвульфа, о котором поведали давно умершие гластонберийские монахи.

Целых десять лет Бонд держал в тайне источник своей поразительной способности буквально «видеть под землей». Его осторожность объяснялась не недостатком веры: многочисленные находки всякий раз разбивали его скептицизм в пух и прах.
Причина его скрытности таилась в характере англиканской церкви с ее неприятием спиритизма. И без того окруженный со всех сторон завистниками, снискавший репутацию диктатора и фанатика, Бонд понимал, что, вздумай он распространяться об опытах с автоматическим письмом — пусть даже исключительно удачных,- ему не поздоровится.
Однако напряжение, вызванное необходимостью хранить молчание, достигло такой силы, что он не выдержал и принял роковое решение: публично открыть правду.
В 1918 году он опубликовал «Врата памяти», настоящую сагу своего общения с «очевидцами» исторических событий. Стоило книге появиться на прилавках, как все было кончено: карьера Бонда рухнула.
Ассигнования на дальнейшие раскопки были урезаны. Бонду навязали директора, по сути надсмотрщика, который должен был «держать его в рамках». Чудовищная церковная бюрократия вдруг стала проявлять резко отрицательное отношение к его работе в Гластонбери.
Под конец его занятия свелись к классификации своих находок за мизерную стипендию 10 фунтов в месяц.
В 1922 году он получил письмо, в котором его с убийственной вежливостью леденящим канцелярским языком отстраняли даже от этой скромной должности. Теперь его карьера была уже навсегда испорчена. В окрестностях аббатства запрещали продавать его книги, даже основанные исключительно на фактическом материале.
Остаток жизни Бонд провел в США, занимаясь уже не археологией, а спиритизмом.
Он скончался в 1945 году в одиночестве, нищете и озлобленности.